Алтайские языки

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Алта́йские языки́ – семья, включающая около 60 языков, распространённых в Азии и Вост. Европе на обширной территории от Балкан до Магаданской обл. и от Таймыра до Фарса (Иран) и о-вов Рюкю (Япония). Общее число говорящих на А.я. более 380 млн. чел. (2004, оценка). Генетическое родство составляющих ветвей не является общепризнанным: некоторые учёные считают его приобретённым в результате интенсивных языковых контактов на уровне праязыков.

Содержание 1 Внутренняя классификация 2 Прародина 3 Внешнее родство 4 Грамматическая характеристика праязыка и его развитие 4.1 Фонология 4.2 Морфология 4.3 Синтаксис 5 История исследования 6 Библиография 7 Ссылки

[править] Внутренняя классификация

По наиболее распространённой точке зрения алтайская семья включает тюркские языки, монгольские языки, тунгусо-маньчжурские языки, в максимальном варианте также корейский язык и японо-рюкюские языки.

По данным глоттохронологии, распад алт. праязыка датируется приблизительно 5 тыс. до н. э. (17 совпадений в 100-словном списке Сводеша). Традиционно предполагалось деление на японо-корейскую и тюркско-монгольско-тунгусо-маньчжурскую (западноалтайскую или материковую) подсемьи. Однако более подробный лексикостастический анализ и сравнительное распределение ок. 2000 лексических изоглосс (просуммированные в Алтайском этимологическом словаре [2003]) говорят в пользу того, что алтайская семья делится скорее на 3 подсемьи:

• западную (тюрко-монгольскую), распавшуюся в сер. 4-го тыс. до Р.Х. на тюркскую и монгольскую ветви (25 совпадений в 100-словном списке);
• центральную, включающую тунгусо-маньчжурскую ветвь; и
• восточную (японо-корейскую), распавшуюся в сер. 3 тыс. до Р.Х. на корейскую и японо-рюкюскую ветви (33 совпадения в 100-словном списке).

Однако дальнейший распад образовавшихся ветвей происходит гораздо позднее, что является одной из причин того, что некоторые учёные не признают за алтайской семьёй генетического статуса.

• Тюркская ветвь – 72% между отдельными составляющими (примерное время распада – начало н. э.);
• Монгольская ветвь – 90% (10 в.);
• Тунгусо-маньчжурская ветвь – 65% (4 в. до Р.Х.);
• Японо-рюкюсская ветвь – 74% (2 в. по Р.Х.);
• Корейская ветвь – 91% (11 в.).

[править] Прародина

Назв. «алтайские» указывает на предполагаемую прародину семьи (Алтай), которая, впрочем, по последним данным находилась южнее, на территории нынешнего Сев. Китая.

[править] Внешнее родство

В современной макрокомпаративистике алтайская семья включается в ностратическую макросемью. Предположение об особой близости алтайских языков с уральскими (гипотеза урало-алтайской семьи языков существует с ХVIII в.) может сниматься в рамках ностратической теории; специфические схождения уральских и алтайских языков в обл. лексики, словообразования и типологии объясняются сходной средой обитания и многочисленными контактами на разных хронологических уровнях.

[править] Грамматическая характеристика праязыка и его развитие

[править] Фонология

Фонологические системы совр. алтайских языков имеют ряд общих свойств. Консонантизм: ограничения на встречаемость фонем в позиции начала слова, тенденция к ослаблению в начальной позиции, ограничения на сочетаемость фонем, тенденция к открытому слогу. Шумные взрывные противопоставлены обычно по силе-слабости или по звонкости-глухости; глоттализация не встречается. Отсутствуют фонологически релевантные поствелярные (увулярные в тюрк. языках – аллофоны велярных при гласных заднего ряда). Эти системы являются развитием следующей системы фонем, восстанавливаемой для праалтайского языка.

Праалтайский консонантизм реконструируется в следующем виде:

ph	p	b	m
th	t	d	n	s	z	r	l
čh	č	ǯ	ń	š	j	ŕ	ĺ
kh	k	g	ŋ

Вокализм включал 5 монофтонгов (*i, *e, *u, *o, *a) и 3 дифтонга (*ia, *io, *iu), которые возможно были упередненными монофтонгами: *ä; *ö; *ü. Дифтонги встречаются только в первом слоге. Для праалтайского восстанавливается отсутствие сингармонизма. Для вокализма большинства алтайских языков характерен сингармонизм различных типов; сингармонистические системы реконструируются по крайней мере для пратюркского и прамонгольского языков. В части языков имеются долгие гласные, а также восходящие дифтонги (в тунг.-маньч., некоторых тюрк. языках; для опр. периода развития монг. языков).

В алтайских языках практически отсутствует фонологически значимое силовое ударение. Для языков японско-корейской ветви характерны системы с музыкальным ударением; реконструируется пракорейско-японская система тонов. В отдельных тюркских языках отмечены тоновые и фонационные просодические различия. Для праязыка, по-видимому, релевантно было противопоставление гласных по долготе-краткости (по тюрк.-тунг.-маньч. соответствиям) и по тону (высокий-низкий, по японо-корейским соответствиям).

Общие тенденции в фонетическом изменении алтайских языков – склонность к установлению сингармонизма различных типов, сложные позиционные изменения, редукция фонологической системы в анлауте, компрессия и упрощение сочетаний, приводящие к уменьшению длины корня. Это вызывало резкое увеличение кол-ва омонимичных корней, компенсируемое сращением корней с аффиксальными элементами, что затрудняет выделение праоснов, установление их знач. и сопоставление их в рамках алтайской теории.

[править] Морфология

В обл. морфологии для алтайских языков характерна агглютинация суффиксального типа. Имеются и определённые типологические различия: если зап. тюркские языки являются классическим примером агглютинативных и почти не имеют фузии, то в монгольской морфологии находим ряд фузионных процессов, а также не только морфонологические, но и морфологические распределения аффиксов, то есть явное движение в направлении флексии. Вост. тюркские языки, попавшие в сферу монгольского влияния, также развивают мощную фузию.

Грамматические категории имени в алтайских языках материковой ветви – число, принадлежность, падеж; в японском и корейском – падеж. Для аффиксов числа характерно большое разнообразие и тенденция к нанизыванию в пределах одной словоформы нескольких показателей мн. ч. с последующим склеиванием их в один; многие показатели обнаруживают материальное сходство с суффиксами коллективных имён, от кот., по-видимому, и происходят. Лёгкий переход знач. аффикса от деривационного собирательного к грамматической множественности связан с характером употребления мн. числа в алтайских языках: оно выражается лишь в маркированном случае, иногда только лексически. Для праалтайского восстанавливается большое число аффиксов собирательности с разнообразными оттенками знач.

Аффиксы принадлежности в монг. и тунг.-маньч. языках восходят к постпозитивным личным местоимениям, а в тюрк. образуют особую систему (возможно, также восходящую к личным мест.); особый аффикс принадлежности 3-го лица -ni, не сводимый к местоимениям 3-го лица, возводится к праалтайскому состоянию. В тунг.-маньч. языках аффиксы принадлежности 1-го лица мн. числа различают, как и личные местоимения, инклюзивность и эксклюзивность. Во всех трёх материковых семьях форма принадлежности 3-го лица используется для выражения определённости.

Практически для всех алтайских падежных систем характерен именительный падеж с нулевым показателем; форма с нулевым падежным показателем используется также при многих послелогах. Такая форма восстанавливается и для праязыка. Реконструируются также афф. винительного, родительного, партитивного, дательного и творительного падежей. Имеется ряд общих показателей с локализационными, направительными и подобными знач., частично задействованных по языкам в именных парадигмах, частично проявляющихся в наречных образованиях. Эти показатели часто присоединяются друг к другу и к падежным аффиксам «основных» падежей, первоначально для выражения оттенков локализационно-направительных знач.; затем тонкие различия стираются и возникают этимологически сложные падежные показатели.

Личные местоимения тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков обнаруживают существенные совпадения (ср. различие прямой (bi-) и косвенной (m-) основ у местоимений 1-го лица; основа местоимения 2-го лица в монгольских языках (*t- > n-) отличается от тюркской и тунггусо-маньчжурской (s-). В монг. и тунг.-маньч. различаются инклюзивные и эксклюзивные местоимения 1-го лица мн. числа. Притяжательные местоимения производны от личных; в монг. и тунг-маньч. языках имеются возвратно-притяжательные местоимения. Указательные местоимения совпадают формально и семантически в монг. и тунг.-маньч.; в тюрк. др. система (имеются три степени дальности). В корейском имеются общие с монгольскими и тунгусо-маньчжурскими указательные местоимения i (*e) ‘этот’ и te ‘тот’. Восстанавливается два вопросительных местоимения с противопоставлением по личности/неличности. В монгольских языках имеется особая категория местоглаголий (этимологически – глаг., производные от указат. и вопр. мест.); к этой же категории относят отрицательный глагол е-, общий для монгольских и тунгусо-маньчжурских языков.

Вопреки часто высказывавшемуся мнению, для алтайских языков реконструируется система общих числительных от 1 до 10.

В алтайском глаголе находят две исконно глагольные формы: повелительное наклонение (в форме чистой основы) и желательное наклонение (на -s-). Прочие финитные формы этимологически представляют собой различные отглагольные имена, стоящие в предикатной позиции, или оформленные аффиксами предикативности (обычно выражают лицо и число). Показатели этих отглагольных имён (играющие ныне роль видо-временных и совершаемостных) обнаруживают значительное материальное сходство, однако их первоначальная семантика и употребление сильно затемнены внутрисистемными изменениями. Категория залога в алтайских языках является скорее словообразовательной; при общей структурной близости она сохраняет мало материально тождественных показателей. Для тюркских и тунгусо-маньчжурских языков характерно включение в глагольную парадигму категории отрицания, но показатели её не совпадают. Имеется несколько общих модальных показателей. Личное согласование глагольных форм представлено в языках внутреннего круга; его показатели восходят в конечном счёте к личным местомениям. В японском и корейском как функциональный аналог личного согласования выступает развитая категория вежливости.

Алтайские языки демонстрируют значительное число общих словообразовательных показателей, главным образом имён от глаголов и глаголов от имён.

[править] Синтаксис

Алтайские языки – языки номинативного строя с преобладающим порядком слов SOV и препозицией определения. В тюрк., монг. и тунг.-маньч. встречаются изафетные конструкции с посессивным показателем при определяемом слове. Применяется в основном бытийный способ выражения обладания (то есть «у меня есть», а не «я имею»), кроме монгольских, где обладание выражается с помощью особого прилагательного на -taj (типа «я есмь лошадный»; прил. обладания и наобладания есть и в др. материковых алтайских языков). В японском и корейском предложении обязательно формально выражено актуальное членение. Термин «алтайский тип сложноподчинённого предложения» связан с предпочтением, оказываемым алтайскими языками абсолютным конструкциям с глаголом в нефинитной форме перед придаточными предложениями.

[править] История исследования

Возникновение научной алтаистики связано с именем Б. Я. Владимирцова, Г. Й. Рамстедта и Н.Н. Поппе. Г. Рамстедт обосновал родство не только тюркских, монгольских и тунгусо-маньчжурских языков, но и корейского. Впоследствии Р. Миллер выдвинул, а С.А. Старостин окончательно обосновал принадлежность к той же семье японского языка. Ряд исследователей (А.М.Щербак, А.Вовин, Г.Дерфер, Ю.Янхунен) считает родство алтайских языков недоказанным, оставляя за алтайской общностью лишь ареальный и типологический статус. Основные претензии вызывает введённая в алтайское сравнение лексика: утверждается, что все алтайские лексические сопоставления могут быть объяснены разновременными заимствованиями и что общими для алтайских языков оказываются как раз слова, по своему значению относящиеся к «проницаемым» частям лексической системы. Реальная основа такого воззрения состоит в следующем: компаративистской процедуре в алтайских языках действительно приходится сталкиваться с возмущающим фактором многократно возобновлявшихся тесных контактов между тюрками, монголами и тунгусо-маньчжурами, вследствие кот. лексика любого материкового алтайского языка полна заимствований из др. алтайских языков Дополнение алтайского сравнения японским и корейским языками значительно повышает надёжность лексического сопоставления, уменьшая вероятность объяснения лексических совпадений ранними контактами.

[править] Библиография

• Баскаков Н.А. Алтайская семья языков и её изучение. – М., 1981.
• Кормушин И.В. Системы времён глагола в алтайских языках. – М., 1984.
• Котвич В. Исследование по алтайским языкам. – М., 1962.
• Рамстедт Г.И. Введение в алтайское языкознание. – М. 1957.
• Старостин С.А. Алтайская проблема и происхождение японского языка. – М., 1991.
• Miller R.A. Japanese and the other Altaic languages. – Chicago, 1971.
• Poppe N. Vergleichende Grammatik der Altaischen Sprachen, 1. Wiesbaden, 1960.
• Ramstedt G.J. Einführung in die altaische Sprachwissenschaft, Lautlehre. Helsinki, 1957.
• Starostin S.A., Dybo A.V., Mudrak O.A. The etymological dictionary of Altaic languages. Leiden, Brill, 2003.

[править] Ссылки

• Monumenta Altaica – алтайское языкознание
• Алтайская этимологическая база данных на сайте "Вавилонская башня" С.А. Старостина.